Многообразие путей познания мира
В истории науки о знании и познании рассматривались различные виды знаний. Так, в античные времена было установлено различие между знанием и мнением. Если мнение не обязательно носит достоверный характер, то знание достоверно по определению. Мнение обычно относится к единичным объектам, тогда как знание охватывает общие свойства ряда сходных объектов. Мнение может меняться, оно неустойчиво, а знанию присущи устойчивость и всеобщий характер. Античные ученые нередко отождествляли знание с истиной разума — идеями.
Средневековье особенно волновал вопрос о соотношении знания и веры. Главное различие между ними усматривалось в доказательности. Если вера таковой не предполагает, то знание требует строгой, логической аргументации.
Успехи естественных наук в Новое время привели к отождествлению знания и науки. Научное знание становилось основным объектом гносеологии — теории познания. Но именно с этого времени существует разделение знания на различные виды: обыденное, мифологическое, философское, религиозное, художественно-образное.
Действительно, в мире знания переплетаются рациональное и чувственное, логичное и алогичное, научное и ненаучное. До того, как сформировалась наука, существовали и иные способы познавательного отношения к миру. Но и с развитием науки даже сегодня, в начале XXI в., большинство людей черпают многие сведения о мире отнюдь не из научных трактатов. Наряду с наукой как способом познания мира существуют и другие пути познания. О них речь в данном параграфе.
МИФ И ПОЗНАНИЕ МИРА
Самым ранним способом понимания природной и общественной действительности был миф. Кто из нас не восхищался поэтичностью, волшебством мифов древних народов? Миф — это всегда повествование, причем истинность его не подлежала сомнению, а содержание всегда так или иначе было связано с реальной жизнью людей. В отличие от науки, которая стремится объяснить мир, установить взаимосвязь между причиной и следствием, миф заменяет объяснение рассказом о происхождении, творении мироздания или его отдельных частей.
Все происходящее в мифе приобретает значение своеобразного образца для воспроизведения. Он как бы совмещает в себе обязательный рассказ о прошлом и объяснение настоящего и будущего. Так, в греческой мифологии происхождение науки, знаний о мире объясняется подвигом Прометея.
В мифах, наряду с рассказами, повествованиями о событиях, важных для людей, утверждалась и принятая в данном обществе система правил и ценностей. Это было своеобразное моделирование человеческого поведения в определенных условиях. Сами мифы служили особой «лабораторией» человеческой мысли, в которой были накоплены и систематизированы в определенном порядке социально одобренные образцы поведения на все случаи жизни.
Какие же сведения об окружающем мире содержали в себе мифы? Прежде всего в них описывались творения мира, животных, людей, происхождение природных сил, особенности рельефа, различные обычаи и обряды. Вероятно, вы можете припомнить такие мифы. Во многих из них творение изображалось как «добывание» героем элементов культуры (например, путем похищения у первоначальных хранителей) или как изготовление творцом. Так, в Древнем Междуречье существовал миф о первых мудрых правителях-полубогах, которые будто бы научили людей всем достижениям техники и культуры.
Процесс творения мира часто представлялся как превращение хаоса в космос путем постепенного упорядочения, которое сопровождалось борьбой богов или героев с демоническими силами. Описывалось отделение неба от земли, выделение суши из первичного океана, появление трех миров: небесного, земного и подземного.
Знания о смене времен года содержались в календарных мифах и были связаны с повествованием об умирающих и о воскресающих богах и героях (Осирисе, Деметре, Персефоне и др.).
У некоторых народов еще в древности существовали так называемые эсхатологические мифы, описывающие грядущую гибель космоса, за которой следует или не следует его возрождение. Идеи гибели космоса или его частей присутствуют в мифах о потопе, который посылают всемогущие боги для испытания людей, давая возможность спастись отдельным представителям рода человеческого.
Наряду с космическими темами в мифах присутствовали биографические мотивы: рождение, посвящение в полновозрастной статус, брак, смерть мифологических героев. Все эти мифы содержали описания определенных испытаний, через которые герои успешно проходили. Вокруг некоторых мифологических героев складывались целые циклы, как и вокруг отдельных исторических персонажей. Пример первого типа мифов — мифы об Одиссее, Тезее, Геракле. Пример мифов о реальных событиях — мифы о Троянской войне, о которой известно не только по дошедшим до нас сказаниям, но и по данным раскопок немецкого археолога Г. Шлимана.
Мифы, очищенные от ритуала и элементов святости, дали начало сказкам. К мифам же восходит и древний героический эпос, т. е. сказание о прошлом, содержащее целостную картину жизни народа. Самыми известными примерами героического эпоса, тесно связанного с мифологией, являются «Илиада», «Одиссея», «Махабхарата», «Рамаяна», калмыцкий эпос «Джан-гар» и т. п. Былинные богатыри русского народа также напоминают героев биографических мифов.
Мифы, сказки, эпос служили своего рода способом сохранения жизненного опыта народов. При этом запоминались не только представления о действительности, но и приемы мышления, которые помогали ориентироваться в окружающем мире.
Итальянский философ Д. Вико (1668—1744 гг.) остроумно назвал мифы первым изданием умственного словаря человечества.
Постигая мифы своего народа, индивид начинал соотносить свой личный опыт с родовым опытом коллектива, сообщества людей. В дописьменную эпоху мифы были вместилищем социальной памяти. Это была своеобразная «живая память», сохранявшая совокупность знаний, умений, опыта, накопленного не одним поколением людей.
Уже в XX в. в исследовании мифов сформировалось несколько направлений. Так, Дж. Фрезер считал мифы ритуальными текстами, в которых все не случайно, всему свое место и время. От этих текстов нельзя отступать, а их истинный смысл доступен немногим, да и он является через откровение. Сторонники иного направления (функционалисты) видели в мифе способ поддержания определенного порядка, который связывает воедино не только общность людей, живущих в одно время и в одном месте, но и их предков. Функция мифа — обеспечивать преемственность культуры племени (народа).
Мифологические представления древних людей об устройстве мира, деяниях богов и героев остались в прошлом. Но некоторые черты мифологического сознания сохраняются и поныне. Многие из нас по-прежнему верят, что с помощью нескольких простых идей можно объяснить все многообразие мира.
В XIX в. эту роль приписывали идеям «чистоты рас», «государства всеобщего благоденствия», «царства всеобщей свободы» и т. д. И сегодня одних известных людей общественное мнение героизирует, а других демонизирует. Люди по-прежнему ждут «культурного героя», который откроет перед ними новые, невиданные возможности.
«И ОПЫТ, СЫН ОШИБОК ТРУДНЫХ...»
Особым способом познания мира является жизненная практика, опыт повседневной жизни.Издавна люди не только стремились объяснять мир в целом, но и просто трудились, мучились неудачами, добивались результатов. При этом они накапливали и определенные знания. В отличие от науки, где знания — самоцель, в практическом опыте они представляют собой «побочный продукт». Например, человек, живший на берегу реки или озера, строил корабль, лодку для плавания по волнам. Основным результатом такой деятельности должно было стать судно, а побочным — знание о том, какое дерево взять, как и чем его обработать, какую форму придать плавучему средству передвижения. При этом закон Архимеда не был известен строителю судна. Но если лодка получалась удачной, то, скорее всего, правила, по которым она была построена, вполне соответствовали научным положениям, пусть даже неизвестным строителю-практику. Массу знаний практического характера давала людям деятельность ремесленника, земледельца, повара, лекаря, винодела, строителя и т. д. Способом формирования практического знания являлось ученичество у опытного наставника, мастера, умельца.
Практическому знанию, возникающему в ходе накопления опыта, соответствует и свой язык. Припомните: «на глазок», «чуть-чуть», «щепотку» и т. п. Попробуйте точно определить в граммах, минутах, сантиметрах, сколько это. Профессиональное мастерство обладателя такого практического знания требует способности определять микроны и миллиграммы, доли секунды; умения ориентироваться во всем многообразии инструментов, материалов, условий труда при помощи памятных знаков, привычки, сноровки.
Большинство практических знаний не претендует на теоретическое обоснование и обходится без него. Сегодня трудно найти ребенка, который не умеет пользоваться телевизором, хотя вряд ли он знает принципы передачи изображения на расстояние. Каждый сможет завязать шнурки и при этом обойтись без всякой научной теории.
В процессе приобретения жизненного опыта человек усваивает не только практические знания, но и оценки, нормы поведения, причем усваивает их как бы исподволь, без специальных усилий, действуя по образцу. Оценочные знания, связанные с повседневным опытом, иногда называют духовно-практическими. От них один шаг до народной мудрости.
НАРОДНАЯ МУДРОСТЬ И ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ
Возрастание объема и усложнение деятельности людей, направленной на удовлетворение их потребностей, приводили к необходимости фиксировать знания, достижения практики в виде описаний. Причем такие описания содержали как бы собранный воедино обобщенный опыт разных людей, иногда даже многих поколений. Такие обобщенные практические знания составили основу народной мудрости.
На ранних этапах истории человеческая мудрость приписывалась прежде всего богам, которые в виде дара наделяли ею отдельных людей. Считалось, что люди, которых коснулась «искра Божья», приобретали способность судить о неведомом, предрекать ход событий, направляемых самими богами. С разрушением устоев общества, в котором господствовала мифология, изменилось и понимание мудрости. Она стала трактоваться как умение разбираться в земных событиях самих по себе, без соотнесения с миром богов.
Из обобщения опыта возникали своеобразные афоризмы, поговорки, суждения, содержащие практические выводы. Все знают выражение «Куй железо, пока горячо». Родилось это суждение из наблюдения, что металл следует обрабатывать в таком состоянии, когда он легче поддается воздействию. Оно означает призыв делать что-либо своевременно, пока условия способствуют деятельности. Сейчас оно может означать действия, вовсе не связанные с кузнечным ремеслом. Большинство свидетельств народной мудрости, зафиксированных в пословицах, поговорках, загадках, связано первоначально с практической предметной деятельностью.
Загадки тесным образом связаны с искусством древних оракулов, предсказателей, прорицателей. И вместе с тем народная загадка доступна любому человеку, обладающему природным умом и жизненным опытом. Вспомните, как часто в сказке Иванушка-дурачок на деле оказывается достаточно сообразительным, чтобы найти ответы на загадки Василисы Премудрой.
Отличительной чертой народной мудрости как своеобразного свода рецептов поведения для разных случаев является ее неоднородность, противоречивость. Это связано с тем, что в ней фиксируется отношение разных людей к одним и тем же явлениям, поступкам, поэтому встречаются прямо противоположные суждения по одному и тому же поводу. Например: «Работа — не волк, в лес не убежит», а рядом «Не спеши языком — торопись делом». Вы сами можете продолжить подбор такого рода суждений народной мудрости.
Теперь обратимся к тому, что такое здравый смысл. Словарь определяет его как стихийно складывающиеся под воздействием повседневного опыта взгляды людей на окружающую действительность и самих себя, причем эти взгляды являются основанием для практической деятельности и морали. Попытаемся разобраться в этом толковании.
Прежде всего здравый смысл включает сведения (их можно также назвать знаниями), усвоенные стихийно, без специальной познавательной деятельности. Они усваиваются в той мере, в какой человек овладевает живым, непосредственным опытом современников, навыками человеческой жизнедеятельности. В этом понимании здравый смысл составляет так называемое природное мышление и присущ каждому здоровому человеку. Так, с точки зрения здравого смысла, если не знаешь, как пользоваться каким-то прибором, целесообразно спросить у знающего, а если такового нет — не трогать прибор без крайней нужды. Здравый смысл подсказывает, что лучше не делать того, что может повредить другим и самому деятелю.
Несомненно, здравый смысл фиксирует многократно проверенные, казалось бы, очевидные сведения. Но можно ли всегда и во всем доверять только ему? Иными словами, достаточно ли для полноценной деятельности только здравого смысла?
Стоит заметить, что здравый смысл, будучи тесно связанным с опытом многих людей, опутан заблуждениями, предубеждениями, устойчивыми представлениями, стереотипами, принимаемыми людьми данной эпохи в качестве абсолютных, незыблемых истин. Так, во времена Гомера полагали возможным существование людей с песьими головами. Это вызывало удивление, но не сомнение. Здравый смысл — явление достаточно консервативное, он меняется мало, новые сведения с трудом вытесняют прежние, однако все-таки с течением времени изменения происходят. Может быть, и неплохо, что в процессе непрерывного развития представлений о мире остаются неизменными некоторые области знаний, опирающихся не столько на науку, сколько на живой опыт предков.
ПОЗНАНИЕ СРЕДСТВАМИ ИСКУССТВА
Иной тип познания дает искусство. Оно имеет дело с художественным освоением мира. Конечно, искусство не ограничивается познанием мира, его назначение значительно шире. В искусстве выражается эстетическое отношение человека к действительности. (Далее своеобразие эстетической деятельности будет обсуждаться специально. Здесь мы ограничимся указанием на познавательную сторону искусства.)
Так, можно изучать историческое прошлое по архивным документам и археологическим находкам, систематизируя и обобщая их. Но можно узнавать о прошлом и с помощью художественных произведений, созданных мастерами литературы, живописи, театра. Художественное произведение дает эмоционально окрашенное и яркое представление не только о том, как выглядели герои прошлого, но и о том, что они думали и чувствовали, как вели себя в определенных обстоятельствах, помогает ощутить дух времени.
В свое время литературный критик В. Г. Белинский называл роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» «энциклопедией русской жизни». Действительно, читатели знакомятся с различными сторонами жизни русского общества начала XIX в.
Специфическим способом художественного познания является художественное обобщение, образ.
Будучи отражением действительности, образ обладает определенными свойствами реально существующего предмета. Литературный рассказ о событии не является самим событием, но дает возможность воссоздать его при помощи фантазии читателя. Мрамор не является живой плотью, но стоит «отсечь от глыбы лишнее», как утверждал великий скульптор Микеланджело, придать холодному камню форму художественного образа — и вот перед восхищенным зрителем мощное тело красавца атлета или озаренное светом мудрости лицо философа. Плоскость холста, использованного живописцем при помощи мастерства, цвета, линии, композиции, превращается в трехмерное пространство. Такое замещение одного предмета другим ведет свое начало от первобытного миросозерцания, согласно которому все вещи могут превращаться друг в друга. Один предмет может заменять собой другой, при этом яснее становится суть и предназначение обоих.
В античном и средневековом искусстве место художественного образа занимал канон — свод прикладных правил художественного или поэтического ремесла. Следование ему было необходимым условием художественной деятельности. В эпоху Возрождения появилось представление о стиле как праве художника создавать произведение в соответствии со своей творческой инициативой, т. е. творить мир по собственному представлению о нем. В XVIII в., когда бурно развивались знания о природе, художественная форма стала восприниматься как своеобразная организация, упорядоченность, подчиненная внутренним целям. Художник, познавая мир, преображал его в художественных образах. От Г. Гегеля ведет начало понимание искусства как «мышления в образах».
Г. Гегель писал, что образ стоит «посредине между непосредственной чувственностью и принадлежащей области идеального мыслью». Иными словами, образ помогает представить идеальную мысль через реальное воплощение и понять это воплощение как выражение мысли. Поясним это на примере.
У М. Ю. Лермонтова в стихотворении «Поэт» находим образ: поэзия — «колокол на башне вечевой». Здесь сопоставляются далекие друг от друга реально существующие объекты. Но с помощью замещения одного другим появляется возможность открыть в поэзии такое свойство, как способность объединять людей, созывать их в минуты, важные для жизни, и т. д. Согласитесь, что можно написать множество книг на тему «Что такое поэзия», а можно предложить яркий образ, и многое делается яснее, проникновение в мир поэзии становится глубже. Вместе с тем объяснять словами смысл художественного образа непросто. При этом неизбежно происходит его обеднение, какие-то важные детали не переводятся на язык слов, остается тайна звучащего поэтического образа.
Поэту древности Гесиоду принадлежат слова: «Музы говорят ложь, которая похожа на правду». Будучи идеальным, а не реальным объектом, образ обладает некоторыми свойствами понятий, представлений, гипотез и других мыслительных конструкций, которыми человек пользуется, познавая мир. Он не просто отражает мир, а как бы обобщает важные свойства многих реальных объектов. Образ раскрывает в единичном, преходящем, случайном сущностное, неизменное, вечное. В нашем примере из Лермонтова несущественными являются конкретные характеристики колокола, для нас важно то назначение поэзии, которое найденный образ передает емко и глубоко.
С помощью художественного образа искусство создает своего рода гипотезу окружающего мира или его частей. Эта гипотеза непременно требует от воспринимающего и познающего мир собственной фантазии, творчества, глубокой мыслительной деятельности, наконец, готовности воспринимать мир таким способом.
Итак, согласимся, что познавательная деятельность весьма разнообразна. Она не может быть представлена как торжественное шествие к абсолютной истине, в ходе которого осуществляется прирост все новых и новых истин. На пути познания человека ждут и заблуждения, и разочарования, и ошибки. Передовые научные знания могут уживаться с предрассудками и невежеством. Все это не отменяет значения научного познания, но лишь подчеркивает, что многообразие проявлений человека и богатство мира вокруг него требуют и многообразия познания действительности, сочетания разных способов и форм познавательной деятельности.
ТАМ, ГДЕ КОНЧАЕТСЯ НАУКА
Еще одним следствием существования вненаучного знания является появление время от времени таких направлений, которые получили обобщенное наименование «паранаука» (от лат. para — после, при), т. е. околонаучное знание. В отличие от здравого смысла, который неизменно стремится к ясности, однозначности, рецептурности (делай так-то и не делай того-то), паранаука грешит туманностью и загадочностью сведений, которыми она оперирует. Как часто приходится читать или слышать о неких загадочных, необъяснимых явлениях (неопознанных объектах, фантастических случаях исцеления неизлечимо больных, отвергнутых медицинской наукой и практикой, и т. д.). Нет сомнения, далеко не все тайны природы, общества, самого человека открыты, никто не возьмется утверждать, что наука проникла в самые далекие уголки мироздания. В силу ограниченности возможностей науки ответить на все без исключения вопросы всегда существует некое неисследованное пространство, проникнуть в которое стремится человек. Это пространство занимает паранаука, нередко используя сведения, не подтверждающиеся экспериментом, не вписывающиеся в принятые теории или просто противоречащие общепринятым и проверенным практикой научным знаниям.
Вероятно, было бы неверным считать, что все, что сегодня наука объяснить не может, — это область паранауки. Конечно, возможны прорывы на отдельных участках познания, обгоняющие развитие теорий. Существуют достоверные факты, не вписывающиеся в сложившиеся научные системы. Но это не значит, что недобросовестное обращение с такими фактами дает право на отрицание их научной ценности. Подход к таким вопросам должен быть продуманным и объективным.
Паранаука отличается претензией на универсальность: часто найденные лекарства или метод лечения, далекие от традиционной медицины, сторонники паранауки спешат объявить универсальным средством от всех болезней. Нередко паранаука, претендуя на исключительность, прибегает к псевдонаучной терминологии, труднопереводимой и загадочной или бессмысленной. Например, утверждение «Человек рождается со сферическим биополем» содержит больше вопросов, чем информации. Что такое сферическое биополе? Кто и как определил его сферичность? На какое расстояние оно распространяется? Если геометрически человек не точка, то значит ли это, что на разных участках тела биополе имеет разную толщину, чтобы оставаться сферой? Но паранаука не стремится к ответам на эти бесконечные вопросы, она безапелляционно использует подобную формулу, объясняя с ее помощью причины болезней или другие проблемы человека.
Для паранауки характерны также завышенные претензии на внимание к себе (это выглядит примерно так: «Я предложил новое лекарство от всех болезней, но фармацевтам объяснять этого не буду, поскольку они еще не доросли. Организуйте мне доклад перед президиумом Академии наук или выступление по телевидению на всю страну, иначе я слова не скажу»). Всякие предложения провести дополнительные экспертизы или проверки воспринимаются как оскорбление и недоверие. При этом паранаука нередко демонстрирует нетерпимость к науке традиционной, апеллирует не к профессионалам, а к массам, прессе и т. п.
Заканчивая разговор о паранауке, отметим, что, хотя она иногда и способствует выдвижению новых научных проблем, для нее характерны уход от конкретных объяснений, стремление обойти те факты, которые не соответствуют или противоречат используемым ею методам.
Источники:
http://www.prosv.ru/ebooks/Bogolubov_Obwestvozn_10_Ucheb/6.html
2002 г.
2010 г.
